Правила мелодрамы

ПРАВИЛА МЕЛОДРАМЫ

 

1. Муж уезжает в командировку. Дом. Спальня.

Повсюду разложены вещи. В центре раскрытый чемодан, который постепенно заполняется. Мужчина мечется, укладываясь, одновременно пытается одеваться.

Петя: Красный свитер! Красный свитер! ...Так. В этом я еду. В сером с ромбами пойду посидеть с ребятами вечером – раз. Коричневый – на случай, если кто-то заблюет мне серый выходной. ...Трусы. Трусы для бани. Форма: здесь, в спортивной сумке. Что еще забыл? О, господи, какие ужасы. (выключает телевизор)

Таня: Между прочим, это новости и я их смотрела.

Петя (подает ей руку локтем): Застегни. Вот здесь. И здесь. Да не эти! Эти я сам уже застегнул. О господи, ну что ты копаешься!

Таня: Потому что «Сделано в Камбодже». Детьми на фабрике. Под свои камбоджийские пальчики.

Петя: Ах, не тарахти, я сбиваюсь. Вот же мой свитер! Ты на нем сидишь!

Таня: Я сижу, потому что ты бегаешь, перед глазами бегаешь, бегаешь. Меня укачивает.

Петя: Встань.

Таня: О, господи. Каждый раз одно и то же.

Петя: Ну не стой ты тут! Я не могу об тебя спотыкаться! Сядь куда-нибудь! ...Так, теперь носки. Где мои носки?

Таня: Пойду-ка я отсюда. Раз я тебе мешаю.

Петя: Я в этом доме ничего найти не могу! Это не дом, а бардак.

Таня: А я тебе говорила: собери чемодан с вечера. (Пока он не видит, она прячет один носок).

Петя: Это из-за тебя! Ты вещи складываешь так, что я потом ничего не могу найти.

Таня: Очень просто все исправить! Начни сам стирать и гладить вещи – и сам будешь знать, куда ты что положил.

Петя: Где второй носок? Было два, я помню.

Таня: Не знаю, где твой носок. Ты все сюда сам принес и сложил.

Петя: Надо все вынимать теперь. Я же не могу ехать с одним носком.

Таня: Возьми другую пару.

Петя: Это не просто какие-то носки. Это счастливые носки! В них всегда выигрываешь.

Таня: Купишь по дороге другие счастливые.

Петя: Всё теперь. Считай, можно не ехать. Поездка испорчена.

Таня: Ой, застрелиться теперь только.

Петя: Ты не понимаешь. Два удачных матча – и мы выходим на область среди любительских команд!

Таня: Ладно бы еще вы были настоящие футболисты.

Петя: А кто это настоящие?

Таня: Аршавин купил своей маме «Хаммер», не говоря о жене. Жене он, по-моему, купил салон красоты.

Петя: Аршавин настоящий?

Таня: Ну, выпьете. Ну, в баню. Ну, поиграете. Ну кто-то проиграет. Это же все равно понарошку.

Петя: Я знаю, что тебя бесят мои друзья. Кстати, как твоя прекрасная Боброва?

Таня: Никто меня не бесит. А просто странно из хобби раздувать историю. Взрослые люди, а как будто настоящих дел нет.

Петя: Например, настоящих? Мы дружим.

Таня: Я понимаю, серьезно заниматься работой или семьей. А вы мячик гоняете.

Петя: Не затевай это с Бобровой. Она взрослый человек, сама в своей жизни разберется.

Таня: Она все равно все отменила в эти выходные, не может.

Петя: И правильно. Отмени совсем.

Таня: Ты не понимаешь, –

Петя: Я понимаю, что вся эта история с Бобровой тебе же первой выйдет боком.

Таня: Что мы, подростки, что ли?

Петя: Вот именно. И у тебя не будет больше подруги.

Таня: Я уже пообещала. И про все со всеми девочками договорилась. И вообще, мы всегда так делаем, у нас это нормально – помочь в такой ситуации. Подтолкнуть немного.

Петя: Я не спорю. Возможно. Просто поверь: не лезь.

Таня: Ты же едва знаешь Боброву.

Петя: Все, пора. Ничего не забыл.

Таня: Носок.

Петя: Поеду в одном. Все равно погибать. Ну, пока.

Таня: А где твое кольцо? Кольцо забыл.

Петя: А. Кольцо. (смотрит на свои руки) Я не забыл. Я сознательно оставил дома. Я могу потерять. Забыть в туалете или в бане. Или в раздевалке. Перчаткой стянуть. Оставить в штанах, когда переодеваюсь. Да, между прочим. Это же спортивное мероприятие!

Таня: Потому что вы все едете притворяться молодыми холостяками.

Петя: Ты что! Какие бабы! Это же футбол.

Таня: Заметь, это не я заговорила про баб.

Петя: Давай не будем.

Таня: Мы же собирались поклеить обои в эти выходные. И зеркало ты не повесил. Два года, а квартира до сих пор недоделанная.

Он встает и с чемоданом выходит.

Петя: Пока по пробкам доеду, могу и опоздать.

Таня: ...это же наш дом! (хлопает дверь)

 

1. Сидят она и Боброва за слишком большим для двоих столиком. Стоят недопитые бокалы.

Таня: ...и больше всего ненавижу себя за эту фразу: «наш дом»!

Боброва: Притуши фитилек. (поднимает бокал) Мы ведь еще даже напиваться не начали.

Таня: Стыдно теперь за нее.

Боброва: Еще притуши. Все равно девочки еще не пришли.

Таня: Ну, хорошо. Не стыдно – а неловко как-то.

Боброва: Во! А то не человек, а патетическая соната.

Таня: Слушай, давай пересядем? Вон там маленький столик хороший. А то сидим тут, как за стадионом.

Боброва: Ну привет. А остальных куда? Ты лучше потом пооткровенничаешь. (выпячивает грудь) Узнаешь брошечку? Помнишь?

Таня: Здорово, что ты носишь. Я честно рада. А ничего смотрится, да? За три года или сколько – морально не устарела.

Боброва: Шанель все-таки настоящая. Если ты тогда не наврала. (сигнал телефона, Боброва читает пришедшее смс)

Таня: Не помню уже; наверное, Шанель.

Боброва: Настька пишет – не придет, на работе завал.

Таня: На самом деле, мне и обои эти старые уже не мешают. И без зеркала я привыкла.

Боброва: Без зеркала ясно лучше! Так одну голову проверила – и пошла красавицей. Может, у тебя там уже внизу жопа выросла, за время без зеркала. А ты не знаешь – и живешь себе довольная. Видишь каждый день только позитивное. Вот посюда.

Они смеются, из чего ясно, что по первой они уже выпили.

Таня: Нет у меня никакой жопы, Боброва. Я видела.

Боброва: Откуда ты знаешь? У тебя же нет зеркала!

Таня: А я в магазине, в примерочной.

Боброва: Точно тебе говорю. Верь мне. Не копай. Если он от тебя скрывает, значит, все еще любит.

Таня: Если бы он скрывал, то он бы ушел в кольце, а там бы тайком от меня снял.

Боброва: Ну, может, они там действительно: просто играют в футбол. Тоже фитнес. Радуйся. Мог бы играть на игровых автоматах. (оглядываясь) Помнишь, как в прошлый раз Катька с Валькой сцепились? Надеюсь, все загладилось. Неправильно, что мы в прошлый раз на этом разошлись. Такие вещи надо решать на месте. А то месяц вот так не встречаемся, а тем временем как трещина в асфальте – растет, растет, растет. И хоп – провалился автомобиль.

Таня (машинально вынимая украденный ею носок и разглядывая): Понимаешь, мне вдруг почему-то подумалось – и я как-то сразу в это целиком поверила, как будто так оно и есть. Что он чемодан пакует – это он от меня совсем уходит. И такое меня зло, знаешь, взяло. Не на него, а вообще. Что с этим ничего нельзя поделать: ты можешь любить или только стараться, но в общем, как-то устраивать жизнь, а человек решил уйти – и все. Все стало зря. Только стоишь, как дура, и глазами хлопаешь.

Боброва: Это что? Носок?

Таня: Ты чего? Какой носок? Это... этот, чехол для мобильного. Смотри, вон там люди в углу уходят. Давай туда переметнемся?

Боброва: А с виду вылитый носок. Господи, за что только сейчас деньги не берут. Я вот видела сайт: там тетки вяжут и продают. Не представляешь, какие деньги за это ломят. Типа это не шарф кривой, это «хендмэйд». Совсем уже обнаглели.

Таня: Что-то наши-то совсем опаздывают. Наверное, не придут.

Боброва: В пробках, может. Машка прислала смс, опаздывает, пробки везде.

Таня: Ой, я тебе забыла сказать. Соколова тоже не придет.

Боброва: Что значит «тоже»?

Таня: Тоже? Я сказала «тоже»? Не знаю, почему я так сказала.

Боброва: Да уж не договаривай. И так ясно.

Таня: Боброва, ты что, я вовсе не, –

Боброва: Не придут они, наши. Бабы-то. Нет смысла ждать. К этому все шло. Интересы у нас теперь разные. И заботы разные. Одиночкам и разведенным семейных не понять. Мы осели, в отношениях, в истории, а они – в поиске. Мы с тобой им про кафель в ванной, а они нам про кто его знает, чего он моргает, - и всем друг с другом скучно.

Таня: Да ведь это не про нас. Ты не права. Мы же все знали и знаем, что кавалеры приходят и уходят, а мы друг у друга остаемся. Несмотря ни на что.

Боброва: Ну знаешь, а потом получилось, что какие-то кавалеры приходят и не уходят, и теорию пришлось подправить, и дружба врозь. Давай уже есть.

Таня: Боброва, извини меня, лучше уж я скажу, я –

Боброва: Да причем тут ты? Это кафе всех доканало. Неправильно, что мы все девочки каждый раз в одном и том же кафе встречаемся. Вот и развалилось все. Я это еще в прошлый раз стала понимать, когда Валька с Надькой переругались.

Таня: Наоборот! Должно же в жизни оставаться хоть что-то неизменным. Столы, сахарницы, штрудель с вишней, посыпанный сахарной пудрой. Если уж все меняется, и мы, и остальное идет само куда-то. А так – вышли из потока и посидели на обочине, штруделя поели, вспомнили себя прошлых.

Боброва: Не каждому, знаешь, понравится, когда ему в глаза тычут тем, что было, и как все стало. Есть выводы, к которым лучше не приходить.

Она смотрит на окно. К столику подходит мужчина, мнется, не решаясь заговорить.

Боброва: Мужчина, вам кого?

Папа Эмилии: Здравствуйте. Извините, пожалуйста.

Боброва (остается сидеть): А мы не знакомы.

Таня (вставая, оживляясь, как будто желая заразить этим и Боброву): Ой. Здравствуйте. Боброва, это... (ему) Только я не помню, вы чей папа.

Папа Эмилии: Я папа Эмилии. Такая, с косичками.

Таня: Не обижайтесь, пожалуйста. Я всех родителей помню в лицо – с родительских собраний. Но запоминаю не по именам, а по детям. Садитесь.

Боброва: Ой, вообще-то у нас тут вот-вот должны прийти, –

Таня: Садитесь.

Папа Эмилии: Я что-то напутал?

Таня: Нет, что вы. Не обращайте внимания! (подруге) Боброва, это папа Эмилии, такой, с косичками. А это Боброва. То есть Светлана.

Папа Эмилии: А я вас сразу в окно увидел, в витрину. Мне это кафе по пути – между офисом и фитнес-клубом, я в обеденный перерыв как раз успеваю сходить.

Боброва: Так вы спортсмен, оказывается. Сразу видно. Приятно посмотреть.

Папа Эмилии: А то вечером я уже никуда не успеваю, потому что няня уходит, у нее рабочий день кончается.

Звук смс.

Таня: Ой, извините. (отыскивает в сумке телефон, читает смс)

Боброва: Вы, наверное, и диету соблюдаете. Белковую. Вон какая фигура атлетичная. Это говорит о вас как о человеке дисциплинированном и ответственном.

Таня (Бобровой): Валька тоже по пробкам доехать не может. Давайте пересядем в угол? Там уютнее. А я отойду на минуточку.

Боброва: Подожди, а вдруг доедут? Знаешь, как с пробками – раз, и рассосалось.

Папа Эмилии: Извините, не буду вас отвлекать. Я только подошел сказать, что Эмилия вас обожает. С тех пор, как вы стали вести у них кружок. Она в вас просто влюбилась. Говорит, что вы добрая. Не дождется, когда каникулы кончатся. Она ложится спать и просит меня, чтобы я ей рассказал какую-нибудь сказку про вас.

Боброва: Как оригинально. Нет, это очень мило. Сказку! Воображаю, что вы рассказываете.

Таня: Ой. Что вы. Надо же. (она смущена) А у меня, как назло, и ничего такого нет. А вот что. (она снимает с шеи цепочку) Возьмите. Скажите, что это от меня. И я передаю привет, пусть она не скучает, а радуется каникулам.

Боброва: Это ей наверное муж подарил – она на него сейчас зла. (получает пинок)

Папа Эмилии: Я передам. (Бобровой) Приятно было познакомиться.

Боброва: А вы вообще посматривайте в окно, я здесь в кафе периодически бываю!

Таня: До свидания.

Папа Эмилии уходит. Она садится.

Боброва: Ну и детей стали называть. Эмилия! А его самого, небось, зовут Вася Тютькин.

Таня: Не помню. Я действительно по детям запоминаю.

Боброва: Это волнами. Помнишь, года четыре назад вокруг начался какой-то Ветхий Завет: Ульяны, Марфы, Фоки, Глебы, Матвеи, Арины, даже Ной был, у женщины одной на работе. Слушай, а вообще, присмотрись: может, в твоей ситуации это прекрасный терапевтический вариант. Все равно в наш век высоких технологий уже никого за руку не поймать. В карманах шарить – каменный век: он уже небось завел себе анкету на одном сайте, профайл на другом, а письма получает на особый электронный ящик с ником «Романтик-жеребец». Подозреваешь его? Действуй сама! Будете квиты и все пойдет лучше. ...И фигура у мужчины хорошая.

Таня: Ты, Боброва, дура какая-то, только не обижайся.

Боброва: Здрасьте. Ты же сама начала.

Таня: Ну «почему-почему»? Потому что теперь вот он подумал, что он тебе не понравился!

Боброва: Я же похвалила фигуру.

Таня: Я с тобой повешусь. Точно.

Боброва: Это что, были смотрины?

Таня: Нет. Просто мне показалось, –

Боброва: Что меня надо спасать? Меня не надо спасать.

Таня: Боброва, но так же нельзя. Мы же все хотим, как лучше.

Боброва: А, то есть это была коллективная акция? Все в курсе? Ну так и передай остальным. Пусть эти одиночки сами за собой сначала последят! Меня не надо устраивать. Я, считай, почти замужем. Кстати, новость: он вот-вот разведется.

Таня: Это он так сказал?

Боброва: Такие вещи не говорят. Мы вместе провели выходные, чтоб ты знала. Проверим теперь только Новый год – и считай, все.

Таня: А если он останется встречать Новый год с женой?

Боброва: Я буду салат и суп луковый.

Таня: Ну может, присмотрись еще разок, к этому папе? У него и ребенок симпатичный, уже готовый. Присмотришься? Я его еще разок приглашу невзначай. А? Просто глянь.

Боброва: (в сторону) Можно нам официанта? Готовы заказать!

Она углубляется в меню. Играет музыка по радио в кафе.

Таня (слушая музыку): Точно. Это Шанель. Брошка твоя. Я теперь помню. Играла эта песня. А брошка была в черной коробочке.

Боброва ставит на стол.

Боброва: Вот в этой коробочке?

Таня: Нет, не так. Сюда надо белый бант.

Боброва: Ты точно помнишь?

Таня: И еще один раз крест-накрест. Да, вот так. И в пакет на шнурке. И у тебя еще были накрашены губы по-другому.

Боброва меняет губную помаду.

Таня: А тебе мне туфли жали, я их сняла под столом, а потом напилась и не смогла снова надеть.

Таня снимает туфли.

Таня: И ты сказала: главное, чтобы команды друг с другом не совещались и не подсматривали. Ты – иди сюда. Иди.

 

2. Вечеринка.

Боброва (в сторону): Главное, чтобы команды не совещались! Не подсматривайте! ...Я ей не подсказываю, я подарок получаю!

Таня: Вот.

Боброва (развязывает белый бант и раскрывает черную коробочку): Ой, это что Шанель?

Таня: Боброва, с днем варенья. (обнимает ее)

Боброва: Что, настоящая? Трепешься. Небось, в переходе на Пушкинской купила. Куда ты еще пойдешь со своей зарплатой педагога-денег-нет-тетрадей-много. ...Глянь, прелесть какая.

Таня: Боброва, я копила, копила и скопила. А во-вторых, учителя сегодня тоже могут устроиться. А в-главных, тебя в этом году так мотало, придурка этого твоего и вспоминать не хочу, что я решила тебе начать новый жизненный год с чего-то очень приятного – и пусть так вот и дальше все у тебя пойдет, только вещи от Шанель тебе буду дарить уже не я, а обезумевший от любви кавалер, с которым ты в этом году познакомишься. Желаю.

Боброва растроганно обнимает ее. Она прикалывает ей брошь.

Входит тот самый человек, который в первой сцене оказывается мужем Тани. В руках у него листок и ручка.

Петя: Ах вот вы где. Я так проиграю с вами.

Боброва: Всё, убегаю. Через пять минут забираю ответы!

Петя: Ну, поехали. «На что Боброва подписана в Твиттере: на страничку Путина, на страничку фонда дикой природы, на новости тенниса»?

Таня: Я подарок для Бобровой в коридоре забыла. Пришлось вернуться.

Петя: Теннис, скорее всего. Обводим. Один балл. ...А я видел. Вы забыли, потому что очень заняты были. (она вопросительно смотрит на него) Я видел, как вы в коридоре сняли и спрятали в кошелек кольцо, прежде, чем войти к остальным гостям. Обручальное?

Таня: А это не ваше дело. «Вычеркните неправильные ответы. Один балл за каждый правильный. Боброва считает себя терпеливой, щедрой, мудрой, оптимистичной, пессимистичной, разумной, ветренной, склонной к мазохизму, агрессивной». Вычеркните «терпеливой». И «пессимистичной».

Петя: А вы Боброву хорошо знаете?

Таня: А что?

Петя: Я бы вычеркнул «мудрой» и оставил «терпеливой».

Таня: Мы вообще-то дружим еще с института.

Петя: Это не одно и то же. Но как скажете.

Таня: А вы?

Петя: Да, действительно, глупый вопрос. Какое же еще. Конечно, обручальное.

Таня: Знаете, если вы в таком же духе продолжать будете, то я изменю о вас свое мнение. «Что Боброва закажет: блинчики с медом, штрудель с вишней, диетический мусс с ягодами, наполеон, чайный кекс».

Петя: Значит, я все-таки успел произвести на вас впечатление. Это хорошо. Я старался. Диетический мусс.

Таня: Штрудель. А вы свое кольцо тоже спрятали?

Петя: А я не женат, если вам так интересно. Теперь ваша очередь: говорите.

Таня: «Выбирая между подругой и кавалером, кто для Бобровой важнее?».

Петя: Любовь. Таня (одновременно): Дружба.

Таня: Здесь сказано «кавалер», это не всегда любовь.

Петя: Вы настолько хорошо знаете Боброву?

Таня:  А кольцо, причем самое обычное, можно снять просто потому, что оно велико, глупый вы человек. Чтобы его не потерять в гостях.

Петя: Может. Никогда такого не видел. Мы с парнями... Видите ли, я и мои друзья, мы дружим с самой школы. Вместе в футбол играем. Тоже полно возможностей потерять, да? А никто обручальных колец не снимает. А Петрович даже специально надевает: но не обручальное, он холостяк, – он в юности байкером был, и у него с тех времен есть кольцо с черепом. Он его надевает, когда в футбол идет играть. Смешно, он еще в пятом классе был, а его уже все Петровичем звали. Хотя он Игоревич, и даже не Петров, а Соколов. Извините, на фиг вам сдалось знать про Петровича. На самом деле, мне просто хочется вам показать, какой я положительный. Про работу я вам уже рассказал, про жилплощадь рассказал, про любимые книги и что хожу в театр тоже культурно намекнул. А теперь вот вы знаете, что у меня есть старые верные друзья. Только мне все равно кажется, что любовные отношения дороже дружбы.

Таня: «Сколько раз у Бобровой пытались забрать водительские права?». Кстати, старые друзья это тоже не всегда хорошо.

Петя: С каких пор?

Таня: Что же, новых нет? Значит, у вас с возрастом испортился характер.

Петя: Это значит только, что с возрастом люди видят уже не тебя, а то, что у тебя в визитке написано.

Таня: Ага, а душу, значит, нет? У Бобровой два раза забирали права, помню точно. Мы с девочками оба раза ее коньяком отпаивали, так она рыдала.

Петя: Причем здесь душа? Это нормально. Наш русский человек с генеральным директором говорит совсем иначе, чем с генеральным директором по регионам. А с генеральным директором по регионам – не так, как с директором по продажам. Масса тонкостей. Права у нее забирали четыре раза, последний раз это стоило триста баксов. Так вы замужем или нет? А то мне говорили разное.

Таня: А что?

Петя: А вы мне понравились.

Таня: А что еще вам говорили?

Петя: Что вы художница, так? И еще немного ведете у детей чего-то там.

Таня: Ну. А вот здесь на отдельном листке: выставьте оценки этим платьям, как это сделала бы Боброва.

Входит Боброва, с нею опять врывается шум вечеринки: Ну чего вы по углам шушукаетесь? Готовы? (ему) У нее, между прочим, уже есть муж. Ей кавалеры не нужны. Проверяю ответы.

Таня: Сейчас-сейчас. Только платья.

Петя: Душенька, ну наконец-то! Голубушка! Давно бы так. А то мистику наводите.

Боброва: Штрудель – неправильно. Диетический мусс.

Таня: Боброва, что за новости?

Боброва: Четыре раза чуть не отняли – правильно. Последний раз, кстати, это ему стоило триста баксов.

Таня: Я пойду, поздно уже. Боброва, слышишь?

Боброва: Ой, честно говоря, а тут я и сама не знаю ответ. Ну, ладно, поставьте себе пол балла тогда. Подруги, кавалеры, черт его знает, от ситуации зависит. Я остальным тоже скажу.

 Таня: И у меня голова к тому же разболелась.

Боброва: А! Так тебе пальто откопать? А то гости навешали и вешалка оборвалась – теперь все искать надо. (ему) Иди ко всем. Я только пальто ей откопаю и тоже приду.

 

3. Куча журналов.

Таня носится туда-сюда с журналами, выкладывает их раскрытыми на определенных страницах. Петя хочет войти, ступает на цыпочках вокруг, как по льду.

Таня: Да ты ступай! Входи же! Иди сюда. Это просто журналы! Им ничего не сделается!

Петя: Это ты к детям готовишься? Вот этот пейзаж ничего: пальмы, море. Хотя ребенок вряд ли нарисует.

Таня: Это я тебе приготовила. А вот гляди. Этот отель устроили в старом замке. Накрывают завтрак в парке.

Петя: А. Дубак наверное в парке по утрам.

Таня: А вот. Пожалуйста: теплые края. Поезд идет через всю Южную Африку практически. Почти Агата Кристи.

Петя: Да там на авиабилетах разоришься. Это же край света.

Таня: Пожалуйста. Под боком. Юрмала. Сосны, килька, песок и все говорят по-русски.

Петя: Что это тебя на волю в пампасы понянуло? Учебный год только начался.

Таня: Ты же сам говорил, что ничего не покупаешь в Москве – только за границей. Вот и поедем! А то совсем обносились.

Петя: Да ну. Я порядок в шкафу наводил. У меня с некоторых вещей из прошлых поездок даже этикетки еще не срезаны. Шкафы забиты, а я получается, не ношу. Меня уже как-то не хватает на новое, наверное. Прости.

Таня: Это оттого что в магазинах специальные зеркала, которые худят – там смотришь, нравится. А домой придешь – не то. Так и висит вещь в шкафу потом.

Петя: Черт его знает. Я, наверное, когда за границей, то я сам себе лучше кажусь, что ли. И начинаю одевать этого меня лучшего. А приеду обратно... Ну куда я в Москве пойду в таком виде? В лучшем случае я буду выглядеть как гормональный идиот, которому не хватило денег на красную спортивную машину. А эти ботинки как бы зимние? Да их по московской соли за месяц убьешь! Вот так и все: или глупо или жалко портить. Так и шмыгаю здесь, в сереньком, в черненьком, дряненьком, что не жалко. А в шкафу вешу хороший я, на которого у меня уже сил не остается. Да и возможностей.

Таня: Ну и что. Мы поедем и ты воспрянешь. Поедем!

Петя: Ну можно, может. Да времени-то нет.

Таня: Да я же не про сейчас говорю. Это на Новый год! Уедем на Новый год! Не хочу в Москве встречать.

Петя: Да рано еще про Новый год думать. Еще триста раз все изменится.

Таня: Ты думаешь?

Петя: Какое сегодня число?

Таня: В некоторые популярные отели уже сейчас надо номер заказывать. Ведь это Новый год!

Петя: Да ну, какой смысл уезжать? В популярных отелях та же туча русских, будто и не уезжал из Москвы.

Таня: Давай. Уедем! Прошу тебя.

Петя: Да что с тобой такое? Дети в школе, что ли, заколебали?

Таня: Ага! Дети! В школе! Сменить обстановку. Давай уедем? Ну посмотри сам. Посмотри, сколько всего. Выбери, что тебе нравится. Давай уедем?

Петя: Ага.

Таня: Ура. Ура! Ура! Ура!

Петя: Летом поедем обязательно.

Таня: Нет, на Новый год.

Петя: Ну, голубушка. Так дома побыть хочется. И мы потратились к тому же. Обои вон поменяли, унитаз новый вставили, даже зеркало тебе прибил. Так на работе накувыркаешься, что хочется отлежаться в норе. Ну? А летом поедем. В любые пампасы. Да?

Таня: Я постараюсь.

Петя: Ой, ты что, мои носки надела?

Таня: Счастливые носки.

Петя: Тебя знобит, наверное. Из школы грипп принесла. Вот и потянуло в теплые страны. Измеряй-как температуру.

Таня: Да.

Петя: Вон, дырка на носке. Выбросить их уже пора.

Таня: Я постараюсь. Я зашью. Может быть, еще можно зашить как-то? (пожав плечами, он выходит) Может быть, еще можно починить. Где у нас иголки и нитки? Как-то заделать. Погоди, я найду. Должно же быть какое-то решение. Нельзя же все вот так выбросить сразу. Я зашью. Я постраюсь. Погоди.

 

4. Школьный кабинет. Таня и папа Эмилии.

Папа Эмилии: Как досадно. Я был уверен, что это в это время мне назначено. Как же это я так перепутал?

Таня: Не страшно. Я все равно хотела с вами поговорить.

Папа Эмилии: Главное, у Эмилии в дневнике было это время.

Таня: Садитесь. Учебный день уже закончился.

Папа Эмилии: Хорошо. Я тоже хотел поговорить.

Таня: Значит, что касается успеваемости. Сейчас посмотрим журнал. В принципе, я не думаю, что у кого-то из учителей были вопросы. Я бы помнила. Но проверим.

Папа Эмилии: Эмилия у вас на особом счету, раз вы все помните без журнала.

Таня: Да ведь это несложно. ...Так в журнале ничего интересного, она довольно ровно учится по всем предметам. Есть некоторые сложности с другими детьми. Например, ей нравится быть отмеченной, похваленной. Она активно себя ведет, старается, хочет обратить внимание. При этом когда я ее отмечаю и ставлю перед другими детьми в пример, она стесняется, норовит обратно в кусты. Например, недавно я попросила ее показать всем, –

Папа Эмилии: Хорошо. Положите это на стол. Сядьте. Давайте признаем, что что-то случилось.

Таня: Господи, да ничего не случилось. Она совершенно нормальный ребенок. Я сказала «сложности», но это, конечно, слишком драматично: это так, какие-то вещи, которые я заметила.

Папа Эмилии: Случилось. С самого начала все пошло как-то не так. Все наше общение на уровне родитель – учительница сразу провалилось.

Таня: Не знаю, с моей стороны нет никакого провала, я с симпатией отношусь к вам. Я ко всем родителям, слава богу, с искренней симпатией отношусь. Со всеми в хороших ровных отношениях.

Папа Эмилии: А зачем вы меня пытались подарить вашей подружке? Как юбку, которая не подошла.

Таня: Господи, что вы такое говорите! Просто мне казалось правильным, чтобы вы выходили, видели людей... Потому что все-таки это неправильно быть одиноким с ребенком.

Папа Эмилии: Пожалуйста, не бойтесь меня.

Таня: С чего вы взяли, что я вас боюсь? С чего мне вас бояться?

Папа Эмилии: С чего вы взяли, что меня надо пристраивать? Не надо за меня хлопотать. Давайте уж совсем честно. Не знаю, почему вам показалось, что я один. Я далеко не один. Я, можно сказать, женат. Неофициально. У меня есть подруга. Есть, но... Но как-то это не то, понимаете? Я не хочу верить, что вот это и всё.

Таня: Но может, это оно и есть.

Папа Эмилии: Нет, это не так должно быть! Даже Эмилия: она говорит «Я чувствую, что меня Рита не любит». И я тоже.

Таня: Ой, детям вообще верить нельзя. Ребенок своей родной матери может запросто крикнуть «Я тебя ненавижу» или «Ты меня не любишь», и ничего. А когда мачеха, то все сразу делают далеко идущие выводы.

Папа Эмилии: Это всё наверное правда. Вы все правильно говорите наверное. Вам виднее, вы разбираетесь. Но почему тогда с вами все по-другому?

Таня: Вы себе все выдумали. Это у меня работа такая – общаться.

Папа Эмилии: Неправда. Дети дураки, да, они ничего в жизни не понимают. А я только смотрел, как вы говорили с Эмилией, и – хотите, назовите это у меня материнским инстинктом, но я знаю, когда мой ребенок счастлив. И я тоже знаю, когда я счастлив. Вы же не будете отрицать. С самого начала все пошло не туда. Не получилось у нас общаться на уровне родитель – учительница. Все слова, голоса как-то сами стали скакать и подмигивать. На уровне придаточных предложений.

Таня: Перестаньте.

Папа Эмилии: Не перестану. Я тоже вижу, что вам со мной нравится.

Таня: Нет. Так не пойдет. Это все сложно. Мне это не надо.

Папа Эмилии: Что сложно? Скажите – я упрощу.

Таня: Меня это все отвлекает.

Папа Эмилии: Так давайте вместе уедем куда-нибудь! На несколько дней? За границу? В Рим? В Берлин? Куда скажете. Там все само образуется – в ту или иную сторону. И вернемся в Москву уже с ясной ситуацией. Здесь все равно ничего нельзя решить. Только ходить вокруг да около.

Таня: Вы прямо как мой муж. Он ничего вот себе в Москве из одежды никогда не покупает. Ему уехать куда-то нужно, чтобы понять, кто он.

Папа Эмилии: Не бойтесь меня. Хотите в Рим?

Таня: Боже мой. Это все неправильно. Когда уехать? У детей осенние каникулы. Допустим. Мы уедем. И что тогда? Что тогда? Боже мой, я должна подумать. Вы меня запутываете. Зачем вам самому эти сложности? Почему вы не найдете себе кого-то, кто тоже одинокий?

Папа Эмилии: Так ведь одиноким вечно что-то надо. А у меня этого нету. А она потом начинает названивать, истерики устраивать, смс заваливать, таблетками травиться еще чего доброго. А мне это зачем? Я не роковой мужчина, мне драм не надо. Я одиночек боюсь. Я же не садист какой-нибудь, терпеть не могу делать людям больно. А у вас, если что, муж есть.

Таня: То есть мне не больно? Ему не больно? Рите вашей не больно?

Папа Эмилии: Всем больно. Даже рыбам и слизнякам, просто они ничего не говорят. ...Не бойтесь меня. Мы никому не будем делать больно. Живите своей жизнью. Просто живите своей жизнью. Зачем менять что-то, если потом будет примерно то же самое? А так хоть вы уже знаете, чего от человека ожидать. Это я к чему... Вы не бойтесь, я не опасный. Я вам докучать не буду. Я вам ничего в вашей жизни не поломаю. Живите, как есть.

Таня: Зачем вы тогда сюда пришли? Зачем вы все это говорили?

Папа Эмилии: Хочу видеть вас чаще. Не один этот раз, когда по журналу.

Таня: Ну что ж. Очень хорошо, что мы оба вернулись к теме. Вот же, смотрите, у нее подряд три пропуска по физкультуре.

Папа Эмилии: Это ничего. Время от времени я, конечно, буду от вас получать по морде из ковшика холодной водой. Вы только сразу все не гасите, прошу.

 

5. Кафе. Они сидят с Бобровой, Боброва в черных очках, она полна мрачной победоносной энергии. Она счастлива. В отличие от Тани.

Боброва: Ну ты или говори. Или уже начинай есть, чтобы было понятно, что ты не говоришь, потому что рот занят, а не драма на охоте случилась.

Таня: Ничего не случилось. Я просто устала.

Боброва: На сегодня сеансы есть... «Пираты Карибского моря». Вот видишь, все-таки настал день, когда никто не пришел – и даже за это не извинился. Ты да я только. Разбежалась наша компания. Дружба врозь. Или скажешь, ты опять смотрины устроила?

Таня: Боброва?

Боброва: Что?

Таня: Да мы же видели «Пиратов».

Боброва: Нет, то было три, а это четыре. «Форсаж» пять. «Пункт назначения» пять, триллер. Так бы уж и писали бы – сериал. «Сумерки» четыре. «Ледниковый период» четыре.

Таня: Боброва.

Боброва: А может, это не номер, а звездочки? Типа «очень рекомендуем», пять – в смысле, звездочек.

Таня: Боброва...

Боброва: «Миссия невыполнима» четыре. Ничего себе, Том Круз все еще в седле. «Трансформеры» три. «Люди в черном» тоже три. Это еще ничего. Почти новинка. Могло бы быть пять.

Таня: Как странно. Кино же придумано для того, чтобы удивлять, заманивать невиданным. А тут – чем более виданное, тем лучше.

Боброва: Да нет, логично: так заморочишься на работе, потом в семье, что уже  нет сил еще и в кино вникать в каких-то новых героев. Про Тома Круза по крайней мере все заранее ясно. Все как у людей. Додруживаем старых друзей. Долюбливаем старые любови.

Таня: Боброва. Я тебя умоляю. Только ты не тяни. Мне это все не нужно. Мне нужно раз – и все. Ответ.

Боброва: Ты чего?

Таня: Боброва. Я спрошу.

Боброва: Ну спрашивай. Чего молчишь?

Таня: Боброва. ...как ты можешь читать в черных очках?

Боброва снимает очки. У нее громадный фингал.

Таня: Нет. Боже мой. Боже мой. Это уже слишком. Я этого уже не вынесу.

Боброва (читает): «Ледяные магнолии». Фу, мелодрама. Тошнит. Это же как кофе без кофеина. Мороженое без сахара. Молоко без жира. Вино без алкоголя. Мело-драма. Дайте настоящую драму, я тогда и посмотрю. Одним глазом буквально. Представляешь, прикладывала лед – и все равно.

Таня: Боброва. Я не понимаю. Боброва. Это что-то уже запредельное для меня. Это уже что-то недоступное моему пониманию.

Боброва: Ты чего вскочила? Сядь. Чего не понять. Драма это то, что случается. А мело-драмы люди сами себе создают. Надоело. Что угодно себе накручивают – завалы на работе, завалы в личной жизни, интересные хобби тоже с завалами, – лишь бы не решать свои главные проблемы.

Таня: То есть ты вот так сидишь. И сидела со мной все это время. А я с тобой говорила. И думала, что это обычная ты. Что это вот он. А на самом деле, у каждого какая-то своя жизнь идет в стороне. Господи, как же теперь быть хоть в чем-то уверенной? Это какой-то кошмар. Боброва, почему ты сразу все не сказала. Мы же столько вместе переварили на тему любовных отношений. Мы через все сложности выдружили. Зачем же теперь, когда я только стала думать, что все устроилось, –

Боброва: Да я и не подумала. Ну чего тут такого? Чего это в нас меняет? Ты есть ты, а я есть я. И Миссия невыполнима три, и четыре, и пять, и шесть, и десять. И штрудель этот – как будто его год за годом от одного и того же пирога отрезают.

Таня: Боброва. Боброва. Погоди. Это у меня, наверное, пройдет. У тебя ведь когда-то прошло, хоть я и очень виновата была. И у меня вот уже почти прошло. Потому что это не главное. Боброва. Боброва, вот что ужасно.

Боброва: Этот-то? А.

Таня: Ну повернись, повернись к свету. Я думала, что я знаю. А самого ужасного не знала. Как же он мог тебя ударить?

Боброва: Он! Мымра его. Я, понимаешь, отвернуться не успела. Гадина.

Таня: Мымра?

Боброва: Ну жена его.

Таня: Его жена? Чья?

Боброва: Она нас выследила. Вернее, я ее выследила. И раскрыла глаза. Воображаю, какой у них там сейчас дурдом. (смеется)

Таня: Как выследила?

Боброва: Пергидрольная такая, страшная. Мама дорогая. В розовой кофточке истерического цвета. На животе – рулик, прямо над джинсами. Ногти неровные. Мне сперва даже ее жалко стало. Кому она на хрен такая нужна будет? Сейчас-то не нужна никому. Сперва, думаю, может сказать, что я из Сбербанка по поводу кредита. Ну а потом и все выложила. Всё равно он сказал, что с ней разведется вот-вот. Нельзя резать хвост по кусочкам. Чик! – и все. А она мне в морду – на! И побежала. Я сперва думала ей в патлы следом вцепиться, а потом думаю: да ну, на фиг, еще вырву ей полбашки, когда такие волосы пережженные. Как вот так бабы себя запускают? А потом еще удивляются, что муж ушел налево. Ой, глянь. Мужик прошлый. (надевает темные очки) Машет. (машет) Ну чего ты сидишь, как пень, помаши в ответ тоже! Я как раз свободна и готова к новым отношениям. (та лишь выдавливает улыбку, озадаченная рассказом Бобровой; папа Эмилии подходит)

Папа Эмилии: Здравствуйте. А я просто мимоходом. Мне это кафе по дороге на работу просто. Вот я и заглядываю. А тут вас увидел. Я как раз хотел спросить, мы с Эмилией в магазине видели альбомы для акварели. Может, ей нужны на будущий год у вас специальные тетради для акварели? (смотрит на глаз Бобровой)

Боброва: А! Не обращайте внимания. Это я с лошади упала. Мы на выходные с друзьями обычно ездим кататься. Это очень весело. Но иногда случаются вот такие... вот.

Они обе смотрят на его шею удивленно. Он перехватывает взгляд, трогает шею рукой – на шее так и надета та самая цепочка, которую он получил в прошлый раз.

Папа Эмилии: Ой, это. Я каждый раз так и забываю отдать. Ваш подарок. Представьте, как глупо. Повесил на себя, чтобы не потерять из кармана. Да так и забываю. Прихожу поздно – а Эмилия уже спит. А утром бегу на работу. И так опять забываю.

Боброва: Да, это бывает.

Папа Эмилии: Одному с ребенком. Я не жалуюсь. Просто вот так закрутишься. И забываешь.

Боброва: Да мы вас прекрасно понимаем! Прекрасно. Со мной тоже сто раз такое было.

Папа Эмилии: Ну я пойду.

Боброва: Постойте. Тетради.

Папа Эмилии: Да. Тетради.

Таня: Не нужно. Обычные годятся.

Папа Эмилии: Извините. До свидания. (уходит)

Боброва: До свидания! (Тане) Везуха. Самой что ли в учительницы пойти? Ты же через детей имеешь колоссальный доступ к одиноким отцам! Одинокий отец это хорошо.

Таня: Не пори ерунду.

Боброва: А что? У тебя-то что на этом фронте? Какие новости? Мне-то сказать можно.

Таня: Это не фронт никакой, ты что! Я не знаю, чего он притащился.

Боброва: Мм. Дура, главное, мужу не вздумай брякнуть. Пока сам не узнает – молчи. А узнает – все отрицай. Семья это главное. Это крепость. Просто иногда важно напомнить себе, что в жизни есть еще варианты. Не обязательно, что ты ими воспользуешься. Главное, чувствовать, что они есть. Дорожки, которые во все стороны разбегаются. Их важно вид